Вот и все его детские непосредственные воспоминания об отце. А больше представлял он отца по фотографиям, которые часто потом показывала сыновьям мать. До войны семья жила хорошо.
Примечательностью села был вольфрамовый рудник союзного значения. Отец служил главным бухгалтером его продснаба, был человеком уважаемым, и в отпуск ездили они с матерью на юг. На фотографиях улыбались, то отец, вдвоём с матерью на отдыхе в Гаграх, то отец с Колькой на руках, но с ним, с Пашкой, снимка не было, и он как-то упрекнул мать:
- А почему папа со мной не снимался?
- Да была, сынок, одна - там вы с Колькой и отцом, забрал он её с собой. Вот приедет и посмотришь!

Но отец не приезжал. Помнил Пашка, что говорила мать соседке, что получила солдатский треугольник, что, воюет Владимир на Ленинградском фронте и зачислен в связисты.
- Мама, кто такой «свезист»? - спросил он её.
- Правильно - связист, сынок. Папа связь устанавливает между войсками, - отвечала мать.
- А как устана... устана..., - сбился Пашка от незнакомого слова.
- А, вот знаешь, есть такая катушка с проволокой, папа её раскручивает, а потом по проволоке по телефону разговаривают.
Про телефон Пашка знал, бегали они иногда вместе с братом на прежнюю работу отца, где теперь замещал его Ефим Датович, по прозвищу - большая голова. В первые дни войны бухгалтер, бывший сослуживец отца, попал под бомбёжку и получил тяжёлое ранение в голову, как-то неправдоподобно расширившуюся в размерах, справа выступали на сторону скула и часть черепной коробки.
Однако, комиссованный Ефим Датович, сохранил ясный бухгалтерский ум и был необыкновенно добрым к сыновьям бывшего главбуха.
- Какой умный, отец ваш, - говорил он братьям, усаживая пить чай с сахарином, зато каждому к чаю давал по прянику, наверно, нарушая жёсткий режим отпуска продуктов в то время.

Письмо от отца было только одно. Потом мать не получала ничего. Соседка успокаивала:
- Блокада там. Почта не ходит. Подожди, вот снимут, получишь сразу все. Много писем!
Мать улыбалась сквозь слёзы и ждала. Сорок второй, сорок третий, сорок четвёртый. В третий год блокаду сняли, письма не поступили; поехала мать в райвоенкомат, спросить.
Вернулась без лица, постаревшая, осунувшаяся. Сыновьям не сказала ничего.
Их уж стало трое, родился без отца Лёнька.
Колька, умевший читать к тому времени, доложил братовьям:
- Папаня у нас пропал без вести, сам бумажку смотрел.
Маленький Лёнька только хлопал непонимающе глазами, а Пашка спросил со знанием дела:
- Как без вести? Он же связист был, мог бы связаться по телефону и сказать, куда пропал?
- Дурак! - отрезал старший, - по телефону из Ленинграда не дозвонишься!

Много позже, Пашке стало уже двенадцать лет, поехал он с матерью в райцентр. Зашли к Петру Михайловичу - военкому. Мать была хорошей подругой Анне Дмитриевне, его супруге, она раньше работала тоже в школе в их селе, потом пошла на повышение - в Роно.