Итак, утром я отправился в путь, взяв с собой флейту. И уже отойдя на порядочное расстояние, обнаружил в походной сумке огромную луковицу. Она была очень тяжела, и я собрался уже выкинуть её в ближайшие кусты, но что-то меня остановило. Вернее, мне подумалось, что ты бы сделал точно также (в смысле, снабдил луком!). Я улыбнулся и сказал луковице: «Ну что ж, ты достаточно мила, чтоб путешествовать в сумке Ар-Линдо», - положил ее обратно и пошел дальше. Скажу тебе честно, Скала Ярости меня разочаровала. Конечно, вид оттуда открывался великолепный, но возникало какое-то гнетущее ощущение одиночества и бессмысленности бытия. Но я все же осмотрелся: заглянул в узкую глубокую расщелину (при желании мне удалось бы пролезть туда, однако я этого не сделал, потому что холодок, идущий из нее, показался мне достаточно зловещим), внимательно изучил странные следы когтей на камнях, чахлую растительность и нескольких змей, греющихся на солнышке. Змеи стали последней каплей.
На обратном пути, когда я шел, играя на флейте, мне встретился мальчик. Он заметил меня слишком поздно и, ужасно испугавшись, спрятал руки за спину. Я внимательно смотрел на него и пытался вспомнить, чей он сын. Однако у меня плохая память на лица, к тому же всех детей не рассмотришь, но все-таки внешность его показалась мне знакомой.
«Что ты здесь делаешь, малыш?» - спросил я, чтобы услышать его голос.
«Ничего, - очень уж поспешно ответил он, потом смутился и признался. – Я пришел найти Сердце Демона».
Голос у него был странный – с легкой хрипотцой, и казалось, что мальчик говорит, прилагая большие усилия.
«Не собираешься же ты лезть в эту жуткую расщелину, - забеспокоился я. – Это может быть опасно. Идем лучше в деревню, тебя наверняка будут искать».
«Не будут, - возразил он. – Иди без меня».
Помедлив, мальчик добавил: «Хорошо играешь».
«Пойдем вместе, и я сыграю тебе еще. Как тебя зовут, малыш?».
Я уже протянул к нему руку, но он вдруг громко засмеялся, хлопнул меня по пальцам сжатым кулаком и убежал в чащу. Конечно, меня это поразило, но я не решился следовать за ним, а вместо этого пошел в деревню, и по дороге успел забыть о случившемся. Да-да, Эсфер, прекрасно знаю, о чем ты сейчас подумал. Элдар потом сказал мне то же самое. Однако вечером мы поговорили об этом с Идрендилом – его заметно взволновал мой рассказ.
«Наверное, это был сын Хетвен. Эта эльфийка живет в лесу одна».
«Тоже отшельница?»
«Нет, изгнанница. Её выгнали из деревни в прошлом году, - Идрендил тяжело вздохнул. – Это странная история, даже я не до конца понял».
И мастер поведал мне историю об этой женщине. Удивительное дело, Эсфер. Хетвен много лет жила в Ульдосе с мужем, но в один прекрасный день сбежала, забрав с собой младшего сына, и поселилась в Старых Осинушках. Здесь она долгое время вела одинокий образ жизни, а потом сошлась с одним ялли по имени Сигиллэ, от которого родила двух дочерей и еще одного сына, Риссэ, того самого, который встретился мне в лесу. Ее старший, Талендил, относился ко всему этому очень отрицательно, а сводного брата и вовсе терпеть не мог, и все знали об этом.