Ялли говорил на полном серьезе, и в его темно-синих глазах было что-то такое, что заставляло верить в истинность произносимых слов. Мы с Идрендилом переглянулись, но не нашлись, что сказать.
«Знаю, гордость эльфов велика, - сказал между тем старейшина, - но если исчезновения продолжатся, я бы попросил вас на время переселиться в деревню или хотя бы ночевать там».
«Думаю, это лишне», - возразил мастер.
«Как пожелаешь, но мое предложение остается в силе», - Нолвэ склонил голову в знак прощания и ушел, даже не пожелав остаться на чай.
Идрендил сказал, что старейшину, вероятно, обидел такой ответ, после чего мы продолжили прополку свеклы. Однако новость, которую он принес, в значительной степени взволновала нас. А еще мастер припомнил, что пару месяцев назад в Черемушках, что чуть западнее Ульдоса, тоже пропадали охотники и чересчур усердные собиратели хвороста. В общем, мне стало несколько не по себе, и в тот вечер я даже не вышел прогуляться перед сном. Впрочем, поспать нам в ту ночь все равно не удалось, потому что едва мы закончили наши полуночные музицирования и потушили все огни, как Идрендил заерзал на своей постели и обратился ко мне:
«Линнэ, мне кажется, на огороде кто-то есть».
«Я ничего не слышал».
«Я тоже, но мои дурные предчувствия редко меня подводят».
Тогда мы вооружились коромыслом и метлой (мотыги, к счастью, были заперты в сарае) и тихо выбрались на крыльцо, а потом подкрались к изгороди, где заняли выгодную позицию в тени раскидистых кустов сирени. Ночь была лунная. Сначала я подумал было, что предчувствие Идрендила оказалось ложным, но внезапно от темного пятна малинника отделилась тень и быстро прошмыгнула к чахлому облепиховому кустику. Мы с мастером переглянулись, и он знаком показал, что нам надо незаметно перебраться через изгородь. Калитка была слишком далеко, поэтому пришлось лезть прямо так, благо, сирень росла с двух сторон, и ночной гость не мог нас увидеть. Но он, как нам показалось, все равно что-то заподозрил, поэтому затаился под облепихой, что, казалось бы, очень и очень затруднительно. И все-таки, хоть это и удивительно, его почти не было видно.
Затишье продолжалось минут пятнадцать, после чего вор (а в том, что это вор, мы уже не сомневались) зашевелился и вдруг быстро побежал в нашу сторону, низко пригибаясь к земле. Идрендил возмущенно топнул ногой, потому что тот бежал прямо через морковную грядку, и тут же бросился ему навстречу, воинственно замахнувшись коромыслом. Вор, не ожидавший такого, на секунду растерялся - и тут-то коромысло прошлось по его хребту! Он тяжело охнул, отшатнулся, запнулся о некстати попавшийся под ноги кабачок и упал прямо в растущие рядом огурцы. Идрендил на мгновение замер, испугавшись, видимо, что ударил ночного гостя чересчур сильно, но тут подоспел я и добавил ему метлой. Вору, а не мастеру. Хотя в тот момент, когда Элдар Гилондилион не своим голосом заорал: «Твою мать, Ар-Линдо, мои глаза!!!» - я почему-то подумал, что лучше бы оказалось наоборот. Идрендил, по крайней мере, отнесся бы к этому философски. Узнав в «воре» твоего Первого Советника, мы тотчас помогли ему подняться и проводили в дом, где и попросили объяснить, что он забыл в этой глуши. Пока Элдар шипел, прикладывая к расцарапанному метлой лицу компресс, мастер готовил всем нам чай.