Но всегда неизменно приходило утро, она смотрела на себя в зеркало, и видела там опять эти толстенькие ножки. И опять варила себе на завтрак овсянку на воде…
Но кто и когда сказал, что такие ножки не имеют права ходить по свету?
Ангел Раечка верила в то, что вдруг что-то случится, и всё вдруг переменится. Переменилось же у той блондинки из финансового управления, которая пошла разводиться с мужем-алкашом, а по дороге треснул каблук, она тормознула машину, а тот из машины потом на ней женился…Правда, там тоже не сахар, там тоже пришлось приспосабливаться будь здоров, но ведь все равно та блондинка из финансового не одна же теперь! Вот Раечка совсем одна. Был муж когда-то, но был он тютей-матютей, и не получилось у неё вывести его из вечного сна. Она его и выставила – чтобы самой не впасть в такое неживое состояние. Она была другой. Совсем другой. Она на самом деле носилась по чужим делам, возила, косила, пахала, как в том стихе, она не сидела ни секунды и действовала, действовала… Но пребывала уже в том возрасте, когда себя осознаёшь, а люди видели её Ангелом, и всё тут.
Раечка себя Ангелом не чувствовала. Она-то знала, как ей надоело жить с этими снежно-белыми крыльями, как ей хотелось бы не вникать в чужие заботы-хлопоты-проблемы, не трястись над каждой копейкой, накупить красивых вещей себе, а не сестрам, как ей хотелось просто пожить. Даже не для себя – а просто не для кого-то. Да хотя бы просто выйти под дождь, подставить лицо под теплые капли, и чтобы наконец не было дела до того, что мокрая юбка облепит эти толстенькие ножки…
Жизнь не бывает другой, чем та, которая есть. И не будет. И она сама должна была что-то сделать с этой своей жизнью, которая её давно перестала устраивать. Но она уже знала, что надо смеяться всегда, даже когда очень плохо, и это называется держать удар. Да вот только каблуки всё никак не ломались, потому что она всё равно не могла заставить себя купить обувь не на плоской подошве…