Юбилей

За окном были белая ночь, Софийский Собор и город, куда писать надо по странному двойному адресу: Санкт-Петербург, город Пушкин. Хотя – кто теперь пишет письма? Разве что жилконтора свои жировки… а у нас теперь почти у всех Интернет со скайпом. Пиши, говори, и мгновенно дойдет - и прочтешь, и человека увидишь.
И тем не менее – мы не виделись много лет. Так только, перезванивались иногда… впрочем, в дружбе тесный контакт не так уж и необходим – я просто всегда знала, что из пяти моих душевных подруг одна живет в Питере.
Однажды она приезжала ко мне – поплакать о своей любви. И правда – об этой любви можно было только плакать, такая она была не радость, не счастье, не полет, и ни о каких крыльях и речи не было. Речи не было даже об элементарном – о понимании, зачем ей это было надо. А вот ведь упало это на нее, как тюк соломы, аккуратно кубический. Тяжелый – не поднять, с ног не сдвинуть, и не вздохнуть под ним, и на помощь не позвать. Потому и ко мне она приехала не за помощью, а, я так поняла, чтобы и я помучилась вместе с ней. Потому что для меня любовь всегда была мало ли для чего, но уж не для ежесекундного страдания, так это точно. Нет, я с любовью не играла, просто как надумаю себе! И что не любит, и что изменяет, и что вообще давно ничего не дарил… но это так – отговорки. Потому что для меня любовь всегда – радость. Но по большому счету надо же было разнообразить отношения страданиями!
А у нее отношения не разнообразились – тяжесть и тяжесть, болезнь и болезнь…
Забегая вперед, скажу – да и человек-то там был мизерный, совсем не стоило так по нему убиваться. То есть жертва была напрасна… Хотя – разве это мы решаем?
Спорить с мантрами бессмысленно, но очень хочется. Потому что на ее «я его люблю» я ей тогда находила сотню – уж поверьте на слово! – доводов против. Какая любовь, если он над тобой издевается, какая любовь, если он тебя в грош не ставит, какая любовь, если ты худеешь на глазах, да и вовсе сходишь на нет?! Но в ответ звучало неизменное – «я его люблю». Что было мне делать? Я и сказала ей тогда – ладно, люби, только чтобы было на здоровье. Нет, я не циник, просто уж так ее было жалко, не передать. И успокаивалась я только одной мыслью - что миллионы других женщин вообще понятия не имеют о том, что можно так терзаться из-за непонятно чего, имя чему – любовь. Такой кубик Рубика, который кто-то может собрать чуть ли не за секунды и вообще с завязанными глазами, а кому-то не дано собрать его никогда …
Но обидно было очень, что моя студенческая подружка, умная и длинноногая, веселая и заводная прежде как тот моторчик, про который она закончила институт, превратилась в результате этой неправильной любви чуть ли не в бесплотную усталую женщину.
А муж, резонно спросите вы. А что муж? Он, конечно, был. Но такие уж есть мужья, и имя им – легион, которые с радостью отдают женщине и лидерство, и почетное право зарабатывать на всю семью, а сами между тем стенают по поводу себя – что-де не состоялись, что помешало то, то и то, что вообще жизнь не удалась, потому что… Ну, здесь у каждого мужчины свое, заветное.