Ствол ахнул оземь, подняв снежную пыль, и скользнул вниз по склону. От удара комель листвяга вздыбился, вознесся над головой охотника. Прохор резко подался в сторону, уклоняясь от падающего листвяга – да на лыжах не отскочишь. Шершавый ствол по касательной прошелся по его левому боку, отдавшись острой болью в груди и ноге. С минуту он недвижно лежал, пытаясь осознать происшедшее. Рядом, деловито тарахтя, валялась пила. Прохор попытался приподняться. Похоже, нога сломана, да и ребрам досталось. Превозмогая боль, он дотянулся до ножа, срезал крепления, присел на лыжи. Его крепкое тело вдруг резко ослабло, лоб покрылся холодной липкой испариной. Надо бы передохнуть, перевести дух. И доползти до избушки, до рации. Прохор поднял воротник шинельки, прислонился к листвягу. Закат отгорал. В проёмине лесного полога над поваленной лиственницей показались Стожары. Поднявшийся ветерок шевельнул ветви елей, стряхивая снег. Сухие снежинки, поблескивая в ущербном месяце, сыпались на согбенный силуэт охотника. Боль поутихла. Подступавший холод нес дремоту и успокоение. Сквозь одолевающий сон Прохору почудился приглушенный, тоскливый вой Агоя.