Он заметил, что его одноклассница слишком много руководит им. И это ему нравилось. Жена никогда не руководила, только высказывала свое мнение. Если оно не принималось, искала компромисса, но на своем не настаивала. Одноклассница настаи-вала всегда.
Сначала он воспринял это как силу характера, потом увидел определенную мани-акальность в стремлении подчинять. А прочитав в какой-то публикации, что через 10 лет преподавания в психике учителя происходят необратимые явления, стал все чаще подмечать эти необратимые явления, завершающиеся истерикой в случае неподчине-ния.
Более того, он понял, что ему необходимо наблюдать чужие страдания, необхо-димо подавлять кого-то своим плохим настроением, выговорами и окриками. В преж-ней семье подобное поведение подпадало под определение «папа устал». Все ходили на цыпочках, боясь его потревожить, а он, надутый, лежал на диване, выискивая повод для новых нападок.
В новой семье скорее он сам служил объектом нападок. Усталость была привиле-гией одноклассницы. И плохое настроение тоже. Постепенно радость обретения друг друга ушла из их отношений. И когда одноклассница засобиралась домой в тьмутара-кань, он ее не удерживал.
Следующая попытка привести хозяйку дома тоже потерпела провал. Личный по-мощник его партнера, женщина лет сорока пяти, явно поощряла его ухаживания. Все закончилось, когда он пригласил женщину к себе. Если одноклассница, не бог весть что видевшая в своей жизни, считала его квартиру уютным гнездышком, то столичная штучка поостыла в своих симпатиях, увидев довольно скромное жилище. А рассмотрев интерьер, засобиралась домой.
Так он остался один. Не сказать, что одиночество огорчало. Он знал, если захо-чет, друзья всегда под рукой. Шумные мальчишники обеспечены. И женщины с рабо-ты, если захочет, придут.
Несколько раз в год встречался с прежней семьей. Очень любил покупать вну-кам подарки. Долго и внимательно изучал каталоги игрушек в Интернете. Радовался, что не нужно ограничивать себя ценой, как это было с собственными детьми. Пред-вкушал восторг.
Дарил всегда торжественно при полном сборе семьи. Дети разворачивали подар-ки, визжали от восторга, или недоуменно вглядывались в игрушку. Благодарили. А по-том бежали играть в нее с родителями, бабушкой, братьями-сестрами. Его они не звали играть никогда. Да он и не хотел этого.
Его больше устраивал пересказ, какими перлами отличились его внуки. Если они заболевали, он по несколько раз на дню звонил справиться о здоровье. А потом пере-сказывал сотрудникам и перлы, и ход болезни. И все малейшие события, которые он узнавал из телефонных разговоров.
К себе не приглашал никогда, отделяя собственную жизнь от жизни бывшей семьи. Он проживал оставшуюся жизнь, не тяготясь одиночеством. И вдруг однажды проснулся от давних слов, сказанных матерью. Он долго лежал с открытыми глазами, пока они не заслезились. В памяти возникло изможденное болезнью, искаженное нена-вистью лицо отца.
Отец умирал не только в физических, но и в душевных муках. Он умирал, а его ненавистная жена, хлопоча над ним сутки напролет, оставалась жить. Со смертью отца мать обретала ненужную ей свободу, о которой мечтал ее муж.