- Мне Прокуратор говорил, да и не только он, что тридцать...
- Ошибаются все. Многие его слова неправильно передаются. И возраст – тоже.
- А ты откуда знаешь? И вообще, ты не ответила, откуда ты родом?
- Ты не знаешь тех мест, Всадник. – Юрга вздохнула, встала с постели, подошла к низкому столику и взяла с него чашу с вином. – Хочешь?
- Да-да, давай, и продолжай, интересно мне.
- Есть на Востоке горы высокие, намного выше туч. Там бог бывает. Бог – один, только разные люди его понимают по-разному. Вот. Там и Иегошуа учился. Я его оттуда знаю, с самого детства. Многое рассказать могу, но не поверишь ты мне. - Юрга подала Юлиусу бокал, присела на постель, поставила свой бокал на пол и стала бесстыдно растирать затекшие ноги. – Я многое могу рассказать, но о боге нельзя рассказывать людям. И о том, что происходит в пещерах тех гор. Все мессии оттуда. Зато я погадать тебе могу, хочешь?
- Какой же римлянин не любит гаданий? И твои зеленые колокольчики оттуда? – Юлиус тронул пальцем ожерелье на груди у Юрги, вздрогнул, и его рука стала скользить по груди к соскам.
- Погоди, господин, ты не только римлянин, правда? Обрезан ты, значит, - иудей.
- Не болтай, лучше погадай поскорей, и займемся делом.
- Хорошо. Я лягу на спину, укроюсь, чтобы не возбуждать тебя. Ты слушай и запоминай, потому что я потом не всё помню, честно-честно. А ты вопросы мне задавай, если захочешь, только медленно спрашивай. И тихо.
Юрга перескочила через лежащего любовника, нырнула под шелка, легла на спину и застыла. Она прикрыла глаза.

- Ты – сын феллаха – выходца из Египта, иудея. Мать – египтянка. У тебя две жены, в Галилее и в Риме. Четверо детей, но один из них тебя не знает, мальчик.
У тебя две веры, и ты не знаешь, к какой примкнуть. Первую жену звали Добба, вторую – Галатея, она из хорошего рода. Родинка у нее на шее справа.

Юлиус похолодел. Он прикоснулся ко лбу гадалки, холодному, как камни в погребе. «Не снится ли мне это», - подумал он, и добавил вслух, желая перевести тему разговора:

- Продолжай. Можешь рассказать о Прокураторе?
- Он странный. Хороший. Скоро поедет в Рим. Сюда не вернется. Доносы на него пишут, - Юлиус насторожился.
- Ты знаешь, кто?
- Посмотрю сейчас... Люди Храма Великого жалуются на жестокости. На то, что деньги из храмовой казны берет. Иудеев ненавидит, это так и есть... И ты доносы пишешь, я вижу... Мешает он тебе делами заниматься. И не любишь ты его за то, что иудеев презирает...
- Почему он из Рима не вернется?
- Убьет себя...
- Что?! Прокуратор?
- Да.
- Почему?
- Не могу сказать, мне запретили это.
- Кто запретил?
- Ты не можешь понять, не открыли мне... не знаю, как сказать...
- О секте можешь рассказать?
- Да. Хорошие они люди. Нет. Разные. Как все люди. Нет. Поначалу – хорошие, потом станут хуже, временами. Война скоро будет. Большая. Много иудеев погибнет. И храма не станет. Выгонят всех отсюда, в рабство заберут, Или просто изгонят их, на погибель. А через четырнадцать столетий после разрушения храма иудеев сотнями тысяч сжигать станут.