Родственников у Афанасия тоже не было. Была жена, но в те годы он всерьез пытался заниматься наукой, и жена предложила ему на выбор: или она, или наука, Афанасий, тяжело вздохнув, выбрал второе. Она ушла к передовику производства комбайнеру Терентию Глушко, родила ему четверых детей и мирно почила в бозе в возрасте шестидесяти пяти лет от ожирения. Еще у Афанасия был сын, но он уже очень давно ушел в Неизведанные Топи и не вернулся оттуда.
Афанасий тоже жил на окраине города, но в современном блочном двухэтажном доме, населенном работниками общепита и парикмахерами. У него была отдельная однокомнатная квартира, заставленная от пола до потолка стеллажами с книгами, альбомами по искусству, старыми журналами... У окна стоял письменный стол, вечно заваленный исписанными от руки листками и папками с перепечатанным текстом книги, посвященной истории родного края. К работе над ней Фома относился скептически.
Когда кто-нибудь входил к Афанасию, то в квартире сразу же поднимался комнатный ураган, увлекавший все разрозненные листы со стола на пол.

2.


Однажды утром Фома услышал по радио, что началась война с соседним государством, совершившим ряд нападений на наиболее значимые приграничные объекты нашей страны. Сразу же после информационной части радиопрограммы прозвучала речь Всенародно любимого, призывавшая к "мужественному отпору" и "народному единению".
Через полчаса примчался запыхавшийся Афанасий с последними новостями и с остатками гречневой крупы в бороде. Он взволнованно сообщил что у местного военкомата стоит колонна грузовиков и идет полным ходом набор добровольцев для отправки на фронт. Фома неспешно позавтракал и, попив чаю вместе с Афанасием, согласился пойти посмотреть это необычное зрелище.
По пути Афанасий бурно обсуждал внешнеполитические предпосылки этой компании и высказывал ряд своих предположений по поводу грядущих боевых операций. Фома с некой грустью смотрел на своего друга, но потом снова углубился в размышления.
Город вокруг них превращался в Вавилон в момент наделения людей различными языками. Повсюду были развешаны флаги, а на Площади, где коротко остриженные мальчики уже садились в грузовики, глава местного органа управления, надсаживая голос, вещал о важности происходящего в старенький мегафон, стоя на балконе. Перед Горсоветом собрался импровизированный митинг с истерично-яркими транспарантами и базарно развивающимися знаменами, под которыми стояли наиболее оперативно среагировавшие сторонники Правителя и Верховного Главнокомандующего.
Патриотизм конденсировался в душных квартирах, потом выплескивался
сильным потоком на улицу, устремляясь широкой струей на главную площадь, соединяясь с различными по размеру, но едиными по направлению другими ручейками народного единства. Ничто не могло остановить эту прорвавшуюся людскую плотину, постепенно наводнявшую своим содержимым городские улицы.
Фома, и раньше не любивший больших скоплений людей, на этой дурно