пахнущей площади чувствовал себя с каждой минутой все неуютнее. Стоял приятный майский день. Ослепительно светило солнце, ветер лениво трогал листья кленов, произраставших в соседнем сквере под заботливым надзором местной полиции.
При начале очередного монолога Афанасия, Фома сердито оборвал его, сказав, что все происходящее не более чем неудачный гротеск, и ему тем более обидно видеть в нем своего друга. Афанасий надулся и замолчал.
Между тем на город из-за горизонта надвинулась черно-серая туча, неожиданно для демонстрантов и мобилизующихся без предварительного предупреждения грянул гром.
Оркестр нестройно замолчал, большинство участников митинга побежали прятаться в соседние подъезды. По водосточной канаве потек ярко красный ручеек, вытекавший из лужи, куда упал оброненный кем-то яркий транспарант с громким призывом.

3.

Вечером того же дня Афанасий сидел в сквере и читал газету. Неожиданно налетевший ветер вырвал у него из рук неуклюжий листок, понес по влажной аллее и выбросил в огромную мутную лужу, называемую по старой памяти – Прудом. Афанасий вскочил, но, увидев, что печатный орган не спасти огорченно уселся опять на скамейку.
В конце аллеи показался человек, одетый, кроме всего прочего, в широкий черный балахон. Афанасию показалось, что незнакомец, поравнявшись, пристально посмотрел ему в лицо, но тут же, внезапно отшатнувшись, резко прибавил шагу. На улицах никого не было, ветер гнал бумажный мусор к окраинам, и на соседней улице уже зажглись первые фонари, вокруг которых начинали свое ночное собрание комары, танцевавшие под качающимся электрическим светом.
Когда Афанасий зашел к Фоме, тот рассматривал в лупу какой-то экземпляр своей коллекции. Фома приветствовал его, как ни в чем не бывало, и снова они пили обжигающий чай на отполированном локтями столе, снова беседовали о жизни, истории и о многом-многом другом.

4.

На следующий день была суббота. В этот день Фома решил сходить к одному своему новому знакомому. Никандр Филиппович Боликасов жил в той части Города, которая плавно переходила в деревню, и преподавал в той же школе, что и Фома с Афанасием. Он преподавал недавно введенную Педагогическим Советом дисциплину – Закон Божий. В этом районе Города во дворах разводили кур, в палисадниках под окнами встречались грядки, а чуть подальше, где начинались сарайчики и другие подсобные строения, густо пахло навозом и гнилью. Чтобы попасть в эту часть города, нужно было пройти через Рощу Тружеников, за которой и начиналась эта полудеревенская оконечность Города.
Фома уже пересекал лужок, когда, он почувствовал, как у него закружилась голова, и он мягко плюхнулся на мягкий стог сена. Упав, Фома не испугался, а скорее удивился, потому что земля подпрыгнула под ним еще раз, и сильный порыв ветра скинул с его головы войлочную шляпу. Не оставалось никаких сомнений: это было самое настоящее землетрясение, по странной прихоти природы посетившее эти места. Ветер быстро ослаб, а небо ничем не показало наличие тектонического катаклизма.