И поплывут подо мною селения,
И города, большие и малые,
Сумерки леса и луга цветение,
Поздней весны суета запоздалая.

Бурное море, в плохом настроении,
Скалы прибрежные пеной окутает.
Воды солёные, бездны бушующей,
Ветер шальной закружит и запутает.

Верю, сумею тогда я почувствовать,
Что есть во мне этой мощи и удали,
Капелька малая,
Непобедимая.

Станут тогда тоска и уныние
Просто смешными, недопустимыми.
Легкое облако в дали бескрайние
Будет нести меня долго без устали.


Вот такие стихи сложились. Глеб радовался каждый раз , когда рождались стихи. Они жили в нём и время от времени заявляли о себе. Вот и сейчас , Глебу захотелось смеяться , а ещё шлепать босыми ногами по не стряхнувшей ещё росу траве и думать о чём то очень приятном.
Женщины вошли в дом, а он, сбросив обувь, и впрямь направился в сад. Босые ступни обожгло прохладой, но в непривычных ощущениях была своя прелесть.
Дитя пыльного и суетливого города, Глеб привычен был больше к виду и запаху разогретого асфальта, чем к пряному аромату, напитавшейся солнцем, земли.
Он брёл по траве и всеми своими обострёнными чувствами глубоко переживал то «сейчас», что обычно проживается расточительно незамеченным.
-Вот ты где, Глебушка. Пойдём я тебе свою красавицу покажу .- Валентину Егоровну ничуть не удивило занятие, которому предавался гость из города. Она заглянула в его, будто хмельные, чуть растерянные глаза и понимающе улыбнулась, уводя за собой.
Высокая, с роскошными ветками-лапами, ель росла за домом посреди небольшой полянки.
Глеб оглянулся на Егоровну. Он ничего не сказал, но и так было понятно - красота дерева не оставила его равнодушным. А потом он сделал то, что и сама хозяйка проделывала утром, здороваясь, и вечером, прощаясь на ночь. Глеб погладил мохнатые пушистые лапы.
Егоровна уже давно ушла, а Глеб всё стоял под деревом. Он думал о Наташе.
Глеб умел почувствовать Наташу, проникнуться её настроением, независимо от разделяющего их расстояния. Вот и сейчас беззаботность вдруг покинула Глеба, тягостное смятение заползло в душу. Последнее время именно так и случалось, всякий раз, когда его мысли были о ней. Вот только сегодня, ощущения были более резкие, может из-за контраста с его собственным, беззаботно-радостным состоянием. Очень хотелось помочь, но Глеб давно усвоил, что каждый должен сам победить своего дракона, на то он и есть твоё личное чудовище.
А под ёлкой он был уже не один. Пушистый маленький зверёк настойчивым «мяу» попросил обратить на него внимание.
Глеб присел на корточки. Котенок, не раздумывая, потерся о протянутую руку.
Голубовато-пепельная шёрстка оказалась шелковистой и приятной на ощупь.
-Давай подружимся, - так перевёл для себя человек мяуканье и многозначительный язык кошачьих жестов.
В подтверждение тому, что поняли его правильно, котёнок запрыгнул Глебу на колени. Глеб засмеялся, посадил зверёныша на плечо и пошел в дом.