Излишней чистоты Катерина не признавала, считая, что дом – не музей, а в стерильности развивается больше болезней. Вышел на улицу из намытой квартирки и все, труп буквально. Грань определялась элементарно: ноги к полу не прилипают, пыль не летает, люстра светит - достаточно. После второй своей книги Катя съехала от Петра Степановича и грань тоже немного съехала. Не в пользу образцового порядка, разумеется. В целом, сочной длинноногой Катеньке невозможно было обходиться без местечка для трогательных и не слишком встреч с мужчинами. Несколько кривых зубов во рту у девушки гораздо менее важный аргумент, чем горячая кровь, молодость в гремучей смеси с большой, большеватой даже наливной грудью. То есть Катя была не идеальной, но востребованной женщиной без излишних принципов, хоть все-таки с какими ни какими принципами.
Взяла и враз съехала. Петр Степанович в тот день ненадолго вышел из образа домового. Чуть склонив на бок голову, шаря рукой в левом кармане треников, он немножко всплакнул. Грустно, как уточка из сказки про генные нарушения, наверное, плакала. Катюша тоже всплакнула, обалдевшая от того, что кукукнутый гений проводил ее до порога. Раньше такой привязанности не наблюдалось.
Однако Катя не бросила своего любимца. По выходным она продолжала водить к нему гостей (а начала уже через три месяца после Светиного визита, быстро смекнув в чем соль, но посомневавшись для порядку). Дело наладилось с третьего «приема» окончательно, с тех пор только лучше становилось. Она держала марку, не пуская абы кого в списки, лениво, протяжно рекламируя в «Никотине» за бокалом коньяку способности Петра Степановича. После смены места жительства девять из десяти ее к сантехнику визитов оказывались деловыми.

***

Происходило лето. Петр Степанович лежал на паркете, наблюдая потолок. С потолка ему в рот текла мировая энергия, но тревога и тоска ела сантехника уже несколько дней кряду. Крутило живот, ныло в подвздошьи и кололо в пятках. В невыразимой бесформенной печали Петр Степанович поговорил немного с собой. Не помогло. Отменил на сутки зарядку. Стало только хуже. Скрутил смеситель в ванной, тогда чуток отпустило. Вечером собралось человек пятнадцать, а хозяин был не в себе. То есть он давно и крепко был не в себе, но в тот вечер он был даже не в том измерении, где обычно. От деятельной Кати такое ускользнуть не могло. Она осталась ночевать с ним. Ничего не произошло.
Шесть лет ее золотая жила барабанила в ее корытце чистым золотом. Постоянные клиенты боготворили Катюшу, дарили ей подарки, делали незаслуженные комплименты. Катя решила, что всему приходит конец, вот и буйный дар авангардиста тоже кончился. Можно сказать, это была драматическая ошибка. Петр Степанович существовал, как сорный цветочек. Ему не мешали и гости, помноженные на заработки энергичной предпринимательницы. Он светил, словно лампочка Ильича, и никаких гвоздей. Лампочке вообще до лампочки, сколько человек разлепят веки под ее многоваттным светом. Дело было не в износе. Дело было в элементарной вещи: у полярников появилась женщина.