Едва ли путаный клубок сантехниковских мыслей пронзала хоть иголочка догадки. Как возникла женщина, он понятия не имел. Страдая от не оформившегося в конкретное душевного раздрая, Петр Степанович маялся от омлета до вечернего чая, от рассвета до заката.
Шел праздничный вторник. На пике духоты за окном орали дурными голосами птицы и собаки, видимо ссорясь, а то с чего бы им бодрствовать в разгар сиесты. Соседи носились у подъезда с новым диваном, не проходившим в двери. В два часа дня в коридоре на шесть сантиметров от потолка отстала обоина. Петр Степанович, распознав творческий зуд, навалился на очередной журнал. Полярники сидели на коленях, улыбаясь в объектив сильно разросшимися обледенелыми усами. В квартире сверху запели про женщин, которые склонны к измене. Потом изобразили детским голосом еще штук семь романсов на сопливые темы. Тогда все случилось. Поначалу шло, как надо: сервиз с розочками на много персон, котелок, коврик вязаный пририсовались. Через некоторое время долбануло: Петр Степанович глядел на полярников, вопрошая на своем ангельском внутреннем языке: «Что за хрень?». Один исследователь Севера, стоявший посередине кадра, замотанный по глаза шарфом, оказался женщиной.
Женщина умеет готовить, умеет пришивать и зашивать, обустроит любой быт. Пораженный, уязвленный знаток полярной жизни впервые за ого-го сколько лет прочел подпись под фото: «Жена одного из покорителей ледников Бубенчикова отправилась в экспедицию вместе с мужем и его товарищами, доказав, что советские женщины могут все». Жена. Жена. Жена. Он вспомнил, как мама варила идеальную клейкую кашку. Он вспомнил, сколько ему лет. Как хоронили маму. Соседку снизу, помогавшую хоронить, сказавшую: “Отец твой говорил, гуляла она. Приходил поддатый и ныл - гуляла она от него». Он наткнулся на кладовочку, где погреб все это, все дурные воспоминания до одного. Мама, бутылочки, папа, стук снизу по батарее, запах грязи, соли, слова, ругань, бахвальство храбростью отца, школьные страхи… Авангардист высунулся в окно.
Крапал теплый, уже ночной летний дождик. Машины скулили в пробке. Он простоял с задранным подбородком и открытым ртом пару часов, ловя крупные бусины дождя на язык.

***

Катя не понимала, что люди смертны. Ей казалось, ушедший навсегда просто ушел в магазин да забыл дорогу домой. Просто живет где-то, вне ее поля зрения, просто не навещает ее. Ну а человек в гробу - страшный, другой, незнакомый человек.
На похоронах Катя впала в истерику. Все-таки осознав: тот самый Петр Степанович прошлепал в вечность. В новом тесном костюмчике авангардист-сантехник, авангардист, сантехник, сумасшедший и добряк был светел и чист. Светлее и чище хрустального графина в катиной стенке. У нее упало давление и она упала на кладбищенского работника.

Спустя неделю, выяснилось, что Катя отчего-то беременна.