«Привет Мишка! Видишь как. В Риге называл тебя Майклом, а отсюда пишу, Мишка. Я уже ненавижу эту страну, эти целлулоидные рожи, и этот ебаный, повсеместный fine! Очень много театра. Не город, а самодеятельные подмостки. Здесь у всех надо спрашивать как дела. А мне по хер, как у них дела. Но спрашивать надо. Здесь это первая норма приличия. Символ хорошего воспитания. Не спросишь «как дела», они не обидятся, но затаят. И все отвечают fine. Даже онкологические, и спидоносцы. Видел двоих. Не то печень отваливается, не то мозги. По-моему когда они подходят к гробу на похоронах, не прощаются, а, наклонившись, спрашивают: «How are you?» И мне кажется, что покойник шепчет fine. Нет, я никого еще не похоронил. Некого. Просто часто бываю на местном кладбище. Это самое спокойное местечко в городе. Стиль выдержан. Прямоугольные кусты, незамусоренные дорожки, арабов с латиносами нет. Здесь тоже шоу - тихое, и не яркое. Но похороны лишены индивидуальности. Вот возьми наши гробы. Красные, черные, белые, с рюшечками. Даже с фольгой. У некоторых из-за брака не закрывается крышка. Они дивно скрипят. Веночки, хоть на дверь в Рождество вешай! Я понимаю, что убожество. Но глаз не замыливает. Увидишь, и хочется жить, отдавая зачастую фальшивые почести ушедшему. Здесь сплошное лакированное дерево. Дерево хоронят в дереве. О надгробьях не говорю. Могильный инкубатор. Гранит и фамилии. На пять квадратных метров по шесть одинаковых фамилий. Как выглядел покойник знают только близкие. Фотки не в моде. У наших плакальщиц голоса не уступающие Зыкиной. Здесь плачут тихо, не навзрыд. Здесь плачут в жилетку. И не только евреи. Не подумай, что я собрался умирать. Просто благодаря таким экскурсиям отвлекаюсь от суеты. Очень рад, что не поленился выучить язык в Риге. Помогает в плане работы. Постоянной пока нет, но я думаю все образумится. Если Гоша снова будет ностальгировать по шпротам и бальзаму, не высылай. Здесь все это есть, проверено раввинатом, и цены вполне приемлемы. Он просто неприлично экономит. Как дела с твоим отъездом? Вы уже были на собеседовании? Обязательно напиши. Высылаю тебе фото. Оно мне нравится больше других. Парня, что рядом со мной не знаю. В этом районе, бывает, постреливают. Так, что возможно это его последняя фотография. Если да, то Царствие ему Небесное. Обнимаю. Алекс. »

На фотографии Саша стоял в обнимку с улыбающимся негром. Позади просили ремонта трущобы. Сашка не сломался. Наоборот. Он вернулся там к жизни. В нем снова проснулось чувство черно-оптимистичного юмора. Восемь лет, что он говорил об отъезде, не прошли даром.

Мне пришел вызов из Американского Посольства. Вернее не мне, а родителям, сестре, и бабушке. Радости было как на Новый Год. Открыли шампанское, целовались. Нужно было ехать в Москву, на собеседование. Первым отправился я. Три дня пил, и шлялся по клубам. Московские родственники сказали, что если Америка и погибнет, то благодаря таким как я. На четвертый день к пяти утра был у дверей посольства. Родители подъехали в девять, сразу с поезда.