В конце следующего дня Диман получил список счетов на сумму, втрое превышающую валовой доход России за десять лет. Прилагалась коллекция СD c записью показаний. Допрашиваемые были готовы рассказать что угодно про кого угодно, лишь бы остаться в живых. Поскольку воровали открыто, все деяния были известны в стране и за её пределами. Да и архивы Лубянки немало помогли в установлении точных цифр и преступлений. Ну, и сами допрашиваемые подобострастно стучали на своих коллег, рассказывая даже больше, чем их спрашивали. После «откровений» всех вывозили в инкассаторских машинах за пределы города, где для них был приготовлено помещение до суда, который должен был состояться по мере рассмотрения уголовных дел, найденных в следственных управлениях старой власти. Видимо, это и были рычаги воздействия ФСБ на чиновников и бизнесменов всех уровней и мастей. Многие дела хранились с начала восьмидесятых, другие были закрыты по непонятным причинам, но все были в полном порядке подготовлены для работы в суде.
Рустам Фёдорович вместе со своей службой охраны зачищал министерство Таможни. По ходу дела, нашлись документы по факту продажи оружия небольшой африканской стране, где уже двадцать лет шла гражданская война, подогреваемая алмазной кампанией, у которой почти на фронтовой полосе работали три предприятия. Всё бы ничего, если бы оружие дошло до покупателя, а тут оказывается, транзит шел через Грузию, и комплект установки противовоздушной обороны «всплыл» в Чечне. Негры, конечно, обиделись и взяли в заложники экипаж самолёта, доставивший им вместо ракетной установки гуманитарную помощь в виде пяти тонн сухого молока. Виновных в хищении не нашли, а русских лётчиков взбесившиеся бабуины расстреляли. Среди погибших был давний друг Рустама Фёдоровича, и в списке Димана прибавилось фамилий.
Трёх толстожопых чиновников после всех судебных формальностей расстреляли во внутреннем дворе Большого Театра. Перед экзекуцией Рустам Фёдорович поинтересовался, помнит ли кто-либо из осуждённых имена лётчиков. Трясущиеся таможенные крысы не вспомнили, грянул залп, трупы оставили там же.

По указу премьер-министра России повсеместно вводилось чрезвычайное положение. Правда, это мало кто услышал, ибо теперь радио и телеприемники молчали. А телевизор выдавал только немой телетекст, в котором теперь предлагалось солдатам сложить оружие и не стрелять в народ. Было также приглашение к мирным переговорам в храме Василия Блаженного. Премьер, сидевший в это время в одном хорошо охраняемом доме на Рублево-Успенском шоссе вместе с остатками правительства, от переговоров отказался. Вместо этого он распорядился направить в Москву весь ОМОН и СПЕЦНАЗ с Европейской части России.
Рано утром со стороны Ленинградского шоссе в город через МКАД вошла первая колонна бронетехники. Когда первая машина очутилась под пролетом Окружной дороги, произошел подрыв фугаса, буквально сплющив БТР с сидящими на нем военными. Последняя машина в колонне загорелась от зажигательной смеси, почти синхронно с первой.